Если начинать сначала, то моя победа принесла очень многим моим знакомым, которые в меня поверили, огромные дивиденды. Да и я сам оказался не в худшем положении. А как же, девять тысяч золотых еще никого не делали несчастным. Льер Дан так, вообще, неплохо поднялся, конкретно я не знал, но все же… У него были сбережения всех шаманов, что работали на факультете. А так как их деньги не очень волновали, им просто некуда было их тратить, он поднялся настолько, что мы смогли проводить серьезные исследования, но об этом позже.

Я быстро стал очень популярен, могу точно сказать, что теперь шаманов не задирали и не насмехались над ними. Ожидая, что любой из них может так же расправиться со своими врагами. Мои соперники, кстати, выжили. Хотя около двух декад восстанавливались. Это серьезно, ведь магия вылечивает почти все. Судья, тот самый, дружок моих противников, сразу после боя прилюдно извинился. А я не стал развивать конфликт.

Оставалось только найти еще тех шестерых загадочных незнакомцев, которые почему–то не фигурировали в слухах, и почему–то их разведка не слила. Однако этот вопрос мне раскрыл тот, от кого я не ожидал. После дуэли и поздравлений ко мне скрытно подошел один из магов и тихонько пригласил к ректору академии, архимагу льеру Артуру Синдболу.

Я помнил его. И его выступление, когда поступил. Большой светлый кабинет, большие шкафы с книгами, большие столы и стулья, красивые картины с пейзажами. Архимаг любил все большое. Однако золота и серебра было немного, и само убранство как–то настраивало на солидный лад.

Когда я вошел в кабинет, то подтянулся, выпрямил спину, поднял подбородок. Архимаг встречал меня, сидя на кресле. Кивнул на такое же кресло напротив него.

— Присаживайтесь, льер Влад.

— Спасибо, — я с удовольствием присел в указанное кресло, тело гудело от усталости, но в крови еще гулял адреналин, вызванный недавней схваткой. Он молчал. Я тоже, с интересом рассматривая картину, висящую напротив. Я хоть и не ценитель живописи, особенно нашей современной, однако эта картина была как будто живой. Как фотка, только казалось, сейчас и птички запоют, и зашелестит трава от ветра. На картине был нарисован рассвет на болоте. По крайней мере, так была подписана рамка.

— Прекрасная картина. Не правда ли? — начал ректор.

— Да, вы правы, она как живая, — очнулся я словно от дремы.

— Вы знаете, зачем вы здесь?

Блин, вот бесят меня такие вопросы от начальников. Я могу ответить, мне не сложно, но причин может быть огромное множество. Начиная с поздравления за дуэль, заканчивая журением за то, что она была слишком кровавой.

— Не имею ни малейшего понятия, льер, — спокойно ответил я, давя возмущение от набежавших мыслей.

— Ну, что же. Во–первых, я хочу извиниться, — посмотрев на мое удивленное лицо, уж чего–чего, а извинений я не ожидал, он продолжил: — Да–да, извиниться. Признаюсь, когда вы поступили к нам, вас считали шпионом.

— Меня? — непроизвольно вырвалось.

— Да, а что вас смущает? Прибыл непонятно откуда взявшийся рыцарь. Который к тому же неплохой шаман. На нем висит почти незаметное ментальное заклинание. Неблагородный, недавно ставший рыцарем, оплачивает свою учебу. Первые дни проводит в библиотеке за учебниками. А мы очень серьезно следим за своими знаниями и секретами. Крупица знаний, ушедших в другое королевство, может дать толчок для развития магической науки.

Дождавшись от меня понимающего кивка головой, он продолжил:

— А вы как раз подходили. Особенно со своей потерей памяти и дружбой с представителями не самых последних знатных семейств. За вами была и слежка и контроль. На вас пытались давить. Тогда в аудитории, когда вы упали, споткнувшись о подножку, и избили наших людей, продемонстрировав серьезные навыки кулачного боя.

Вы прошли серьезную атаку на психику через огромное количество артефактов. Но так и не были замечены ни в чем предосудительном. А уж то, как вы проявили себя, когда вас похитили, это вообще выше всяких похвал.

Вы помните что–нибудь из тех событий? Например: сколько было там людей?

— Со мной — десять, — я не мог понять, к чему он все это говорит.

— Правильно, — улыбнулся архимаг, — и эта улыбка была теплая, а глаза, наоборот, холодные, оценивающие. — Их было девять, но почему вы вызвали на дуэль только троих, можно полюбопытствовать?

— Этих троих я знал. О других лишь догадываюсь. Не хотелось бы, чтобы пострадал кто–нибудь невиновный. Да и ваши люди почему–то распространили информацию только о трех первых. Это значит, что–либо эти трое в опале, либо остальные откупились, — этот вывод я сделал только что, выглядел он не хуже и не лучше других, но я неожиданно угадал.

— Браво! — льер захлопал в ладоши. — Еще у вас острый и нестандартный ум, что тоже давало повод для вашей излишней проверки.

И уж, если честно, мне самому неприятна эта ситуация. Но это второе, за что я хотел бы перед вами извиниться. Данная шестерка имеет определенные перспективы в будущем, и с помощью вас мы решили на них надавить. И по этому поводу я и хотел бы с вами поговорить.

Я знаю, ваши друзья в курсе насчет того, что там было девять человек. И поэтому давайте договоримся, я выполню прямо сейчас пару ваших просьб. А вы, даже если найдете оставшихся, не будете вызывать на дуэль и рассказывать всем об этом. К тому же они вас и пальцем не тронули, это факт.

Ну что же, я даже знал, о чем я попрошу. В свете того, что есть еще закрытая секция библиотеки, мне нужно именно туда.

— Первое, что мне нужно, это вот этот посох, — показал я на посох Руарт.

— Да, с ним у вас потрясающая мощь, с ним вы будете непобедимы, — усмехнулся льер. — Однако я не могу позволить вам с ним ходить и использовать его. Естественно, многие воспримут сегодняшнюю победу за счет именно этого посоха. Возникнет много разговоров, которые я, как общественный деятель, должен буду прекратить.

— Я не собираюсь с ним ходить, я собираюсь вернуть элементаля в его родной мир.

То, что ректор удивился, я понял не по изменившемуся выражению глаз или улыбки. Это как раз–таки не изменилось, а по тому, как он замолчал. Это было даже физически ощутимо, он даже не знал, что сказать.

— Зачем? — наконец последовал вопрос.

— Таков договор, — тихо ответил я.

С минуту подумав, он все же ответил:

— Хорошо, только если так. После ритуала, если будут спрашивать, скажете, что после дуэли посох начал разрушаться, и чтобы не дать ему сделать это окончательно, вы вернули элементаля в его мир.

— Ну и второе, раз уж я не шпион, то хотелось бы получить допуск в библиотеку, которая «не для всех», — последнее я выделил голосом особенно.

— Мы не допускаем туда всех, только архивариусы знают там каждую полку. При необходимости вы называете, что вам нужно, и они выносят. В ближайшую декаду я выпишу вам пропуск и передам на кафедру. Там и будете спрашивать. Еще что–то?

— Да нет, это все.

— Тогда можете идти.

На выходе он меня окликнул: — Кстати, вы в курсе своего нового статуса?

— Да, теперь я льер.

— А о том, что по выпуску из академии вы будете элом?

— Да, просветили.

Ивн и вправду просветил, я так и не понял зачем, когда мы шли на арену, он шел со сводом правил академии. А после дуэли он мне и показал. Сказал тогда еще: «Я давно знал, просто хотел тебя неожиданно обрадовать, а оно вон как получилось».

— Тогда вы должны знать, что я, как человек, который будет ответственен за ваше воспитание, обязан дать вам полноценное образование. Поэтому у вас через день со следующей декады будут дополнительные занятия. Танцы, геральдика, фехтование, езда на лошади, много чего.

От его слов я едва сдержал рвущийся наружу стон, мне это было точно не нужно, но ответил, как положено: — Понятно, спасибо, льер.

— Ох, не стоит. Ох, не стоит. Всего доброго.

— Всего доброго, — попрощался и я.

Всех, кто имел хоть какое–нибудь отношение к моей победе, я пригласил отметить. Закатил такую гулянку, что до сих пор приятно. Собралось около сотни человек. В таверне, что была около академии, пришлось оставить сто шестьдесят три золотых. Уверен, меня где–то там обули, но тогда мне было исключительно все равно.